Человек в огнеупоротом костюме.
Над моей кроватью висит картина. Я всегда, на протяжении уже наверное лет 15, смотрю на неё снизу и слева. По вечерам, перед отбоем, она сильно отсвечивает от лампы. Но в этом её прелесть. Поэтому она такая настоящая, нарисованная масляными красками на настоящем холсте. Это самая красивая на земле картина. О, я помню её ещё с детства. Она висела у моих родителей. Но это было очень давно.
Картина нарисована в практически фотографической манере. На ней изображена высокая скальная горная расщелина, с плоским дном из гальки и известняка, по которому бежит мелкая, но быстрая речка. Вода в ней не кажется очень холодной и чистой, как должно бы быть. Высота расщелины где-то втрое превышает ширину, а края отвесных стен неровные и разной высоты. Речка занимет не всю поверхность дна расщелины. С обоих сторон есть берега из гальки и песка, шириной, достаточной, чтобы там прошли сразу несколько человек. Господи! Ну естесственно там нет никаких людей! Зато там есть ели! Их две. Они хоть и очень высокие, но всё же не дотягиваются и до четверти высоты стен. Они такие тёмные, что кажутся почти чёрными в полностью закрывающей их тени, т.к. свет от закатного сонца падает как раз из-за противополошной сены. Он полностью закрывает ели, но свещает большую половину корричневой скальной стены за ними. Кстати о тени.
Самое главное во всей картине замое завораживающее и непонятное это свет и цвет. На ней совершенно нет ярких цветов. И хоть под елями и темно, а верх расщелины ярко освещён - изображение не контрастно. Скалы не горят охрой и золотом, под елями нет той иссиня-чёрной тьмы, каковую можно заметить разве-что пожалуй в вороньих перьях, вода не изумрудная и не пенится белоснежной пеной. Вместо того она мутно зеленя и несёт песок. Так рисуют домик Кондитеоской ведьмы из сказки о Гензель и Гретель, только там больше деревьев....
Я могу смотреть на неё месяцами. Неотвлекаясь. Я не хочу отрывать от неё взгляд. Порой приходят люди и заставляют меня двигаться, что-то делать и говорить с ними. Они не понимают, что я занят. Ну, что ж поделать, я понимаю что людям нужно общение и я с ними общаюсь. Я старательно повторяю за ними их мимку, повторяю слова и жесты. Я ужасно не люблю, когда они кричат. Я говорю только когда они шепчут. Поэтому я тоже шепчу. Похоже, они недовольны нашим общением.. Они хотят, что бы я двигался. Я не хочу. Они двигают меня сами. Пустиь двигают. Я кусок воска. Я податливый кусок воска. Целиком. И руки и ноги. Боже, какого-же цвета небо на картине? Она как раз отсвечивает. Я вскакиваю, смотрю, но не понимаю. Я спрашиваю у людей, но они похоже не очень довольны тем что я вот так обеспокоен. Я подбегаю к каждому, но недовольство сменяется непониманием. В конце концов меня берут за плечи и усаживают на какю-то кровать. Мне дают стаканчик с таблетками и стакан воды. На секунду я понимаю, что я пациент психиатрической клиники, что вогкруг такие-же как и я, и все они безумны. И я скорее всего тоже! Но взгляд мой падает на стену над кроватью одного из психов...
Над моей кроватью висит картина.
(цэ)
Картина нарисована в практически фотографической манере. На ней изображена высокая скальная горная расщелина, с плоским дном из гальки и известняка, по которому бежит мелкая, но быстрая речка. Вода в ней не кажется очень холодной и чистой, как должно бы быть. Высота расщелины где-то втрое превышает ширину, а края отвесных стен неровные и разной высоты. Речка занимет не всю поверхность дна расщелины. С обоих сторон есть берега из гальки и песка, шириной, достаточной, чтобы там прошли сразу несколько человек. Господи! Ну естесственно там нет никаких людей! Зато там есть ели! Их две. Они хоть и очень высокие, но всё же не дотягиваются и до четверти высоты стен. Они такие тёмные, что кажутся почти чёрными в полностью закрывающей их тени, т.к. свет от закатного сонца падает как раз из-за противополошной сены. Он полностью закрывает ели, но свещает большую половину корричневой скальной стены за ними. Кстати о тени.
Самое главное во всей картине замое завораживающее и непонятное это свет и цвет. На ней совершенно нет ярких цветов. И хоть под елями и темно, а верх расщелины ярко освещён - изображение не контрастно. Скалы не горят охрой и золотом, под елями нет той иссиня-чёрной тьмы, каковую можно заметить разве-что пожалуй в вороньих перьях, вода не изумрудная и не пенится белоснежной пеной. Вместо того она мутно зеленя и несёт песок. Так рисуют домик Кондитеоской ведьмы из сказки о Гензель и Гретель, только там больше деревьев....
Я могу смотреть на неё месяцами. Неотвлекаясь. Я не хочу отрывать от неё взгляд. Порой приходят люди и заставляют меня двигаться, что-то делать и говорить с ними. Они не понимают, что я занят. Ну, что ж поделать, я понимаю что людям нужно общение и я с ними общаюсь. Я старательно повторяю за ними их мимку, повторяю слова и жесты. Я ужасно не люблю, когда они кричат. Я говорю только когда они шепчут. Поэтому я тоже шепчу. Похоже, они недовольны нашим общением.. Они хотят, что бы я двигался. Я не хочу. Они двигают меня сами. Пустиь двигают. Я кусок воска. Я податливый кусок воска. Целиком. И руки и ноги. Боже, какого-же цвета небо на картине? Она как раз отсвечивает. Я вскакиваю, смотрю, но не понимаю. Я спрашиваю у людей, но они похоже не очень довольны тем что я вот так обеспокоен. Я подбегаю к каждому, но недовольство сменяется непониманием. В конце концов меня берут за плечи и усаживают на какю-то кровать. Мне дают стаканчик с таблетками и стакан воды. На секунду я понимаю, что я пациент психиатрической клиники, что вогкруг такие-же как и я, и все они безумны. И я скорее всего тоже! Но взгляд мой падает на стену над кроватью одного из психов...
Над моей кроватью висит картина.
(цэ)